Полужизни - Страница 110

110

– Милуорд слушать не станет. Я опять все испортил. – Саймон исподлобья взглянул на Чарли, явно ожидая критики. – Только-только она стала мне доверять, как я скатился на угрозы. Она буквально вышвырнула меня. А Комботекра... – Саймон тяжело вздохнул. – Он позвонил мне, чтобы сообщить новости, а я назвал его трусом.

– Трусом? – удивилась Чарли.

– Мне показалось, что нынешняя ситуация, когда мы не в курсе событий, а он великодушно нарушает правила и по чайной ложке выдает нам новости, для Комботекры беспроигрышная. Он держит руку на пульсе и заручается нашей верностью. Для нас якобы старается, разве после такого мы сдадим его Прусту? При этом информацию он дозирует по своему усмотрению. Чем больше подачек кинет, тем благодарнее мы с тобой будем. Мы считаем, что Комботекра – свой парень, который запросто ради нас подставит свою шею. А для Пруста он хороший мальчик, слова поперек не скажет. Подхалим Комботекра к кому угодно в доверие вотрется! – Саймон сделал глоток пива. – Именно так я думал, пока не позвонил Гиббс.

– А теперь?

– Теперь понимаю, что ошибался, – покаянно повесил голову Саймон. – Нас с тобой Комботекра поддерживает не таясь. Селлерсу и Гиббсу известно, что он регулярно с нами связывается, а еще изо всех сил защищает меня перед Прустом. Я ничего этого не знал, когда на Сэма накинулся!

– Ну, Сэм не злопамятный! – успокоила Чарли. – Извинись, изложи свою дебильную теорию. По мне, так Сид раз в сто больше похож на убийцу Краудер, чем Мэри Трелиз. И мотив у него веский – Краудер целых три дня истязала его подружку.

– Нет, Сид на предумышленное убийство не способен, поэтому я и уверен, что несколько лет назад женщину он задушил в приступе гнева.

– Что? Откуда ты это взял?

– О Джордже Фоксе слышала?

– Нет.

– Родился в 1624 году, умер в 1691-м. Основатель квакерства, фактически в одиночку всю идеологию придумал. Джемма Краудер очень его почитала.

– Где ты все это нарыл?

– В интернет-кафе, после того как Милуорд меня выставила. Слава богу, компьютеры не нужно ни умасливать, ни за любезность благодарить!

«Ни любовью с ними заниматься», – про себя добавила Чарли. Может, Саймону лучше жениться на «Тошибе М70»? Название ноутбука Чарли знала лишь потому, что именно на таком работала Оливия.

– О Джордже Фоксе эта Краудер писала как минимум на четырех квакерских сайтах, восхищалась им, до небес превозносила. На одном из сайтов кто-то запостил комментарии под заголовком «Херня собачья!», разнес Фокса, в пух и прах раскритиковал Краудер. Отгадай, под каким логином писал критикан?

– Эйден... Нет, Лен Смит!

Саймон покачал головой:

– Леном Смитом наш друг Сид представлялся на квакерских собраниях, где втирался в доверие к фанатке Краудер, а для бичевания на форуме использовал ник Эдем Сэндс.

– Сид назвался именем литературного героя, которого с него списала Марта Вайерс? – изумилась Чарли.

– Джордж Фокс – надменный ублюдок, который не считался ни с чьим мнением, – сказал Саймон. – Настоящий деспот – грубый, самодовольный, нетерпимый, неспособный прощать. Запомни, это очень важно! Хуже всего то, что он не признавал неизбежность греха.

– Ну и заумь! – покачала головой Чарли, гадая, как это связано с Эйденом Сидом.

– Суть в том, что все люди периодически грешат, а потом молят Бога о прощении, – пояснил Саймон. – О грехе я в детстве думал не меньше, чем о телепередачах, которые мне запрещали смотреть. Вот оно, католическое воспитание: соврал маме или подрался – читаешь «Аве Марию».

– Значит, «Аве Мария» вроде штрафных стихов, которые заставляли переписывать в школе? Десять, пятьдесят, сто раз, в зависимости от серьезности проступка?

– Да, наподобие. Я ненавидел это и сейчас ненавижу, но не могу не отметить: такой «штраф» акцентирует внимание на отличии хорошего от плохого, а еще на необходимости исправлять ошибки. Нужно извиняться, заглаживать вину. Тут же целая пирамида: наверху Бог, затем Папа Римский, затем приходский священник, затем твои родители, а в самом низу ты, мелкая сошка, которая вот-вот сгорит в адовом пламени.

– Здорово! – потрясенно воскликнула Чарли. – Теперь понимаю, каким счастливым и беззаботным было твое детство!

– Я говорю не о себе! – покраснев, возразил Саймон. Он явно лгал: не Джорджу Фоксу ведь запрещалось смотреть детские телепередачи! – Фокс утверждал, что в его душе живет свет, поэтому на грех он не способен по определению. Иными словами, приравнивал себя к Богу. Простые смертные грешили, и Фокс им прощение не даровал. В доказательство Эдем Сэндс привел поучительную историю. Она есть на сайте, я покажу, прочтешь, если захочешь. Во времена Фокса жил еще один влиятельный квакер по имени Джеймс Нейлер. Он заработал себе неприятности из-за того, что обожавшие его квакерши слишком явно и часто демонстрировали свое расположение. Нейлера обвинили в богохульстве, дескать, он последний приход Христа в Иерусалим пародирует...

– Да, у каждого свои тараканы, – заметила Чарли.

– За якобы богохульство Нейлер был сурово наказан: его посадили в тюрьму, поставили к позорному столбу, пороли, клеймо выжгли. После оглашения приговора Фокс отдалился от Нейлера и не даровал прощение, даже когда тот, сломленный и разоренный, вышел из тюрьмы, публично раскаялся и мечтал лишь о примирении с Фоксом.

– «Не даровал прощение», – повторила Чарли. – Ты что, эту статью из Интернета наизусть выучил?

– Именно так выразился Эдем Сэндс, судя по тону, взбешенный тем, что основатель мирной, свободной от предрассудков религии оказался лицемерным говнюком. Мол, себя возвеличивал, а Нейлеру этого не простил. Сид под ником Сэндс закончил свой пост так, цитирую дословно: «Без смирения и готовности прощать мы все обречены. Как можно тешить себя бреднями такого мерзавца, как Джордж Фокс?»

110